Three Robinson Crusoes in an abandoned shack, we found a real find - a single, battered book.
We three were friends and we quickly agreed to share out this treasure as Solomon decreed.
The foreword for cigarette paper: one friend was delighted with a gift so unlikely he feared he was dreaming.
The second made playing cards from the notes at the back. May his play bring him pleasure, every page bring him luck.
As for my own cut - those precious jottings, the dreams of a poet now long forgotten -
it was all that I wanted. How wisely we'd judged. What a joy to set foot in a forgotten hut.
by Варлам Тихонович Шаламов (Varlam Tikhonovich Shalamov) (1949) translated by Robert Chandler
Interesting extra: The poem refers to Yevgeny Abramovich Baratynsky(Евге́ний Абра́мович Бараты́нский ) was lauded by AlexanderPushkin as the finest Russian elegiac poet. After a long period when his reputation was on the wane, Baratynsky was rediscovered by Russian Symbolism poets as a supreme poet of thought..
pseudonym of Давид Самуилович Кауфман (David Samuilovich Kaufman)
(1961)
translated by Boris Dralyuk
Additional information: David Samoylov (Давид Самойлов), pseudonym of David Samuilovich Kaufman ( Давид Самуилович Кауфман; 1 June 1920 in Moscow — 23 February 1990 in Tallinn) was a notable poet of the War generation of Russian poets, considered one of the most important Russian poets of the post-World War II era as well.
A recital of the poem in its original Russian:
The original Cyrillic Russian version of the poem:
Сороковые
Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.
Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку…
А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.
Да, это я на белом свете,
Худой, веселый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.
И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю,
И пайку надвое ломаю,
И все на свете понимаю.
Как это было! Как совпало –
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
by Фёдор Иванович Тютчев (Fyodor Ivanovich Tyutchev)
(1829 – early 1830s)
translated by Robert Chandler
Fun fact: Counted amongst the admirers of Tyutchev’s works were Dostoevsky and Tolstoy along with Nekrasov and Fet. Then later Osip Mandelstam who, in a passage approved of by Shalamov, believed that a Russian poet should not have copy of Tyutchev in his personal library – he should know all of Tyutchev off by heart.
A recital of the poem in the original Russian:
The original Russian Cyrillic text:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
И всходят и зайдут оне
Как звезды ясные в ночи-
Любуйся ими – и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими – и молчи.
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их заглушит наружный шум,
Дневные ослепят лучи,-
Внимай их пенью – и молчи!..
An English recital of the poem in an alternate translation:
Fun fact: He registered as a conscientious objector in the Second World War, working on a farm, and later doing relief work in Egypt and Italy. After the war he worked as a teacher, as a radio producer at the BBC and later became a lecturer in drama at Bangor University.
