Если б все, кто помощи душевной (‘If all who have begged help…’) by Anna Akhmatova

If all who have begged help

From me in this world,

All the holy innocents,

Broken wives, and cripples,

The imprisoned, the suicidal –

If they had sent me one kopeck

I should have become ‘richer

Than all Egypt’…

But they did not send me kopecks,

Instead they shared with me their strength,

And so nothing in the world

Is stronger than I,

And I can bear anything, even this.

.

.

by Анна Ахматова (Anna Akhmatova)

(1961)

from the time Седьмая книга (The Seventh Book) was published but not present in that collection

translation by D. M. Thomas

.

A line omitted in this translation is ‘… as the late Kuzmin would say.’ referring to Mikhail Alekseevich Kuzmin (Михаи́л Алексе́евич Кузми́н) . I don’t know why it was omitted except in an effort to not distract a reader, one unfamiliar with the poet Kuzmin, from enjoying the poem.

Below is the original Russian version in Cyrillic.

.

Если б все, кто помощи душевной

Если б все, кто помощи душевной
У меня просил на этом свете, —
Все юродивые и немые,
Брошенные жены и калеки,
Каторжники и самоубийцы, —
Мне прислали по одной копейке,
Стала б я ‘богаче всех в Египте’,
Как говаривал Кузмин покойный…
Но они не слали мне копейки,
А со мной своей делились силой,
И я стала всех сильней на свете,
Так, что даже это мне не трудно.

Advertisement

Сороковые (The Forties) by David Samoylov

The forties, fateful,

warring, frontline,

with funeral notices,

clattering trains.

The hum of the rails.

All is cold, high and barren.

Their houses have burned –

they’re heading east.

That’s me at the station

in my scruffy wool cap.

The star’s not standard issue –

it’s cut from a can.

Yes, here I am in the world,

skinny, happy, carefree.

I’ve got tobacco in my pouch –

I have a stash of rolling papers.

I joke with the girls,

and limp a little overmuch.

I break my rationed bread in half,

and I know everything on earth.

Imagine! What coincidence –

war, horror, dreams and youth!

And all of it sank deep inside me…

and only later did it wake.

The forties, fateful,

lead and gun smoke…

War wanders through the land.

And we are all so young!

 

by Давид Самойлов (David Samoylov)

pseudonym of Давид Самуилович Кауфман (David Samuilovich Kaufman)

(1961)

translated by Boris Dralyuk

---

Additional information: David Samoylov (Давид Самойлов), pseudonym of David Samuilovich Kaufman ( Давид Самуилович Кауфман; 1 June 1920 in Moscow — 23 February 1990 in Tallinn) was a notable poet of the War generation of Russian poets, considered one of the most important Russian poets of the post-World War II era as well.

A recital of the poem in its original Russian:

The original Cyrillic Russian version of the poem:

Сороковые

Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.

Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку…

А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,
Худой, веселый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.

И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю,
И пайку надвое ломаю,
И все на свете понимаю.

Как это было! Как совпало –
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..

Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!

Придворный соловей (Our Court nightingale) by Varlam Shalamov

Our court nightingale,

beak open wide,

can let out the loudest

trills in the world.

The creature is stunning

by what pours from his throat –

but it was he who spurred

Derzhavin to write

that praise and flattery

are by no means the same:

a slave can flatter

but he can’t do praise.

 

by Варлам Тихонович Шаламов (Varlam Tikhonovich Shalamov)

(1955?)

translated by Robert Chandler

---

Fun facts: The Dershavin mentioned in th epoem is Gavriil (Gavrila) Romanovich Derzhavin (Гавриил (Гаврила) Романович Державин, 14 July 1743 – 20 July 1816) who was one of the most highly esteemed Russian poets before Alexander Pushkin, as well as a statesman. Although his works are traditionally considered literary classicism, his best verse is rich with antitheses and conflicting sounds in a way reminiscent of John Donne and other metaphysical poets.

Original Russian cyrillic version:

Придворный соловей
Раскроет клюв пошире,
Бросая трель с ветвей,
Крикливейшую в мире.

Не помнит божья тварь
Себя от изумленья,
Долбит, как пономарь,
Хваленья и моленья.

Свистит что было сил,
По всей гремя державе,
О нем и говорил
Язвительный Державин,

Что раб и похвалить
Кого-либо не может.
Он может только льстить,
Что не одно и то же.

 

A recital of the Russian version set to music: