On and on we go over steppes, forests, swamps, and grasslands, still yet a long, long way to go, still yet many who will lie in ditches. … Fate is harsh: you there will go to the end, you will not, you will tell grandchildren all of it, you will die as the dawn barely breaks, blinded by a pistol’s fire. But ours is to go on, and on, tearing calluses, not eating, not sleeping, not drinking, through forests, hills, and deaths – in an open field! To live is what we want, we want to live!
By Илья Маратович Кричевский (Ilya Maratovich Krichevsky) (3 February 1963 – 21 August 1991) (1981) translated by Albert C. Todd
Беженцы
(фрагменты) . Мы идем и идем по степи, По лесам, по болотам и травам. Еще долго и много идти, Еще многим лежать по канавам. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Рок суров: кто дойдет, а кто нет, И расскажешь ты внукам об этом, Ты умрешь, как забрезжит рассвет, Ослепленный огнем пистолета. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Но идем мы, идем, раздирая мозоли, Нам не есть, нам не спать, нам не пить, Смерть везде, смерть в лесу, за холмом, в чистом поле… Как смертельно нам хочется, хочется жить! . . . .
.
Additional information: I was only able to find a fragmented version of the poem in Russian but it matches the English translation I had as reference. It is possible it was always intended to be in that form but any help on clarifying the matter would be appreciated as there is so little information on him in English.
His only collection of poetry Красные бесы (Red Devils) was published in Kyiv during 1992.
On 24 August 1991, by the decree of the President of the USSR Mikhail Gorbachev, “for courage and civic valour shown in the defence of democracy and the constitutional order of the USSR“, Krichevsky was posthumously awarded the title of Hero of the Soviet Union, the Order of Lenin and the Gold Star Medal (No. 11659).
Gorbechev also decreed that the families of the three defenders Dmitry Komar, Ilya Krichevsky and Vladimir Usov would receive a one-time award of 250 rubles each and a Zhiguli car from VAZ. Later, by decree of Boris Yeltsin, Krichevksy was posthumously awarded the second ever “Defender of Free Russia” medal.
He was a Jewish Russian and there is an interesting story regarding his funeral. It was held on the sabbath, when no work or activities outside the home should be done, but Yeltsin insisted. It is speculated this was in order to publicly show the country needed to break away from the previous era’s Soviet symbols, values and practises. His grave has a memorial statue beside it.
Krichevsky is one of the three killed on the Sadovoye Koltso road during the August 1991 putsch that attempted to overthrow the government of Mikhail Gorbachev. For some time he had been bringing his work to the seminar in poetry conducted at the journal Iunost’, and the discussion of his poetry had been scheduled for the fall of 1991.
Biographical information about Krichevsky, p.1058, ‘Twentieth Century Russian Poetry’ (1993), compiled by Yevgeny Yevtushenko (ed. Albert C. Todd and Max Hayward) , published by Fourth Estate Limited by arrangement with Doubleday of Bantam Doubleday Dell Publishing Group Inc. (transcribed as found in the original text).
From street to street with sovereign stride… – Who’s there? Don’t try to hide! But it’s only the wind playing with the red banner ahead.
Cold, cold, cold drifts of snow. – Who’s there? No hiding now! But it’s only a starving hound limping along behind.
Get lost, you mangy cur – or we’ll tickle you with our bayonets. This is the last of you, old world – soon we’ll smash you to bits.
The mongrel wolf is baring his fangs – it’s hard to scare him away. He’s drooping his tail, the bastard waif… – Hey, you there, show your face!
Who is it waving our red banner? Wherever I look – it’s dark as pitch! Who is it flitting from corner to corner always out of our reach? […]
Crack-crack-crack! And the only answer is echoes from house to house. Only the whirlwind’s long laughter criss-crossing the snows.
Crack-crack-crack! Crack-crack-crack!
From street to street with sovereign stride, a hungry cur behind them… While bearing a blood-stained banner, blizzard-invisible, bullet-untouchable, tenderly treading through snow-swirls, hung with threads of snow-pearls, crowned with white haloes of roses – who, who else but Jesus Christ?
.
by Александр Александрович Блок (Alexander Alexandrovich Blok) (1918) translated by Robert Chandler
.
The poem recited in full by the actor Boris Khmelnitsky in 1977
The above translation covers only the twelfth stanza of the poem which is presented in full below in its original Cyrillic form.
Двенадцать
1 Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек. Ветер, ветер — На всем Божьем свете!
Завивает ветер Белый снежок. Под снежком — ледок. Скользко, тяжко, Всякий ходок Скользит — ах, бедняжка!
От здания к зданию Протянут канат. На канате — плакат: «Вся власть Учредительному Собранию!» Старушка убивается — плачет, Никак не поймет, что значит, На что такой плакат, Такой огромный лоскут? Сколько бы вышло портянок для ребят, А всякий — раздет, разут…
Старушка, как курица, Кой-как перемотнулась через сугроб. — Ох, Матушка-Заступница! — Ох, большевики загонят в гроб!
Ветер хлесткий! Не отстает и мороз! И буржуй на перекрестке В воротник упрятал нос.
А это кто? — Длинные волосы И говорит вполголоса: — Предатели! — Погибла Россия! Должно быть, писатель — Вития…
А вон и долгополый — Сторонкой — за сугроб… Что нынче невеселый, Товарищ поп?
Помнишь, как бывало Брюхом шел вперед, И крестом сияло Брюхо на народ?
Вон барыня в каракуле К другой подвернулась: — Ужь мы плакали, плакали… Поскользнулась И — бац — растянулась!
Ай, ай! Тяни, подымай!
Ветер веселый И зол, и рад. Крутит подолы, Прохожих косит, Рвет, мнет и носит Большой плакат: «Вся власть Учредительному Собранию»… И слова доносит:
… И у нас было собрание… … Вот в этом здании… … Обсудили — Постановили: На время — десять, на ночь — двадцать пять… … И меньше — ни с кого не брать… … Пойдем спать…
Поздний вечер. Пустеет улица. Один бродяга Сутулится, Да свищет ветер…
Эй, бедняга! Подходи — Поцелуемся…
Хлеба! Что впереди? Проходи!
Черное, черное небо.
Злоба, грустная злоба Кипит в груди… Черная злоба, святая злоба…
Товарищ! Гляди В оба!
2 Гуляет ветер, порхает снег. Идут двенадцать человек.
Винтовок черные ремни, Кругом — огни, огни, огни…
В зубах — цыгарка, примят картуз, На спину б надо бубновый туз!
Свобода, свобода, Эх, эх, без креста!
Тра-та-та!
Холодно, товарищи, холодно!
— А Ванька с Катькой — в кабаке… — У ей керенки есть в чулке!
— Ванюшка сам теперь богат… — Был Ванька наш, а стал солдат!
Трах, тарарах-тах-тах-тах-тах! Вскрутился к небу снежный прах!..
Лихач — и с Ванькой — наутек… Еще разок! Взводи курок!..
Трах-тарарах! Ты будешь знать,
Как с девочкой чужой гулять!..
Утек, подлец! Ужо, постой, Расправлюсь завтра я с тобой!
А Катька где? — Мертва, мертва! Простреленная голова!
Что Катька, рада? — Ни гу-гу… Лежи ты, падаль, на снегу!
Революцьонный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!
7 И опять идут двенадцать, За плечами — ружьеца. Лишь у бедного убийцы Не видать совсем лица…
Все быстрее и быстрее Уторапливает шаг. Замотал платок на шее — Не оправиться никак…
— Что, товарищ, ты не весел? — Что, дружок, оторопел? — Что, Петруха, нос повесил, Или Катьку пожалел?
— Ох, товарищи, родные, Эту девку я любил… Ночки черные, хмельные С этой девкой проводил…
— Из-за удали бедовой В огневых ее очах, Из-за родинки пунцовой Возле правого плеча, Загубил я, бестолковый, Загубил я сгоряча… ах!
— Ишь, стервец, завел шарманку, Что ты, Петька, баба что ль? — Верно, душу наизнанку Вздумал вывернуть? Изволь! — Поддержи свою осанку! — Над собой держи контроль!
— Не такое нынче время, Чтобы няньчиться с тобой! Потяжеле будет бремя Нам, товарищ дорогой!
И Петруха замедляет Торопливые шаги…
Он головку вскидавает, Он опять повеселел…
Эх, Эх! Позабавиться не грех!
Запирайте етажи, Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба — Гуляет нынче голытьба!
8 Ох ты, горе-горькое! Скука скучная, Смертная!
Ужь я времячко Проведу, проведу…
Ужь я темячко Почешу, почешу…
Ужь я семячки Полущу, полущу…
Ужь я ножичком Полосну, полосну!..
Ты лети, буржуй, воробышком! Выпью кровушку За зазнобушку, Чернобровушку…
Упокой, Господи, душу рабы Твоея…
Скучно!
9 Не слышно шуму городского, Над невской башней тишина, И больше нет городового — Гуляй, ребята, без вина!
Стоит буржуй на перекрестке И в воротник упрятал нос. А рядом жмется шерстью жесткой Поджавший хвост паршивый пес.
Стоит буржуй, как пес голодный, Стоит безмолвный, как вопрос. И старый мир, как пес безродный, Стоит за ним, поджавши хвост.
10 Разыгралась чтой-то вьюга, Ой, вьюга́, ой, вьюга́! Не видать совсем друг друга За четыре за шага!
Снег воронкой завился, Снег столбушкой поднялся…
— Ох, пурга какая, Спасе! — Петька! Эй, не завирайся! От чего тебя упас Золотой иконостас? Бессознательный ты, право, Рассуди, подумай здраво — Али руки не в крови Из-за Катькиной любви? — Шаг держи революцьонный! Близок враг неугомонный!
Вперед, вперед, вперед, Рабочий народ!
11 … И идут без имени святого Все двенадцать — вдаль. Ко всему готовы, Ничего не жаль…
Их винтовочки стальные На незримого врага… В переулочки глухие, Где одна пылит пурга… Да в сугробы пуховые — Не утянешь сапога…
В очи бьется Красный флаг.
Раздается Мерный шаг.
Вот — проснется Лютый враг…
И вьюга́ пылит им в очи Дни и ночи Напролет…
Вперед, вперед, Рабочий народ!
12 … Вдаль идут державным шагом… — Кто еще там? Выходи! Это — ветер с красным флагом Разыгрался впереди…
Впереди — сугроб холодный, — Кто в сугробе — выходи!.. Только нищий пес голодный Ковыляет позади…
— Отвяжись ты, шелудивый, Я штыком пощекочу! Старый мир, как пес паршивый, Провались — поколочу!
— Кто там машет красным флагом? — Приглядись-ка, эка тьма! — Кто там ходит беглым шагом, Хоронясь за все дома?
— Все равно, тебя добуду, Лучше сдайся мне живьем! — Эй, товарищ, будет худо, Выходи, стрелять начнем!
Трах-тах-тах! — И только эхо Откликается в домах… Только вьюга долгим смехом Заливается в снегах…
Трах-тах-тах! Трах-тах-тах…
… Так идут державным шагом — Позади — голодный пес, Впереди — с кровавым флагом, И за вьюгой невидим, И от пули невредим, Нежной поступью надвьюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз — Впереди — Исус Христос.
Rambling At The Bridge Head 