Берегись… (Beware) by Marina Tsvetaeva

But for two, even mornings’
Joy is too small.
As you draw inside
Turn your face to the wall

(For the Spirit’s a pilgrim,
Walks alone its way),
Let your hearing drop
To the primal clay.

Adam, listen hard
Over the sources,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores.

You are the way and the end,
The path and the house.
By two no new lands
Can be opened out.

To the brows’ lofty camp
You are bridge and breach.
(God is a despot,
Jealous of each).

Adam, listen hard
Over the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores:

‘Beware of your servant:
When the proud trump plays
Don’t appear in our Father’s house
Fettered, a slave.

Beware of your wife:
Casting off mortal things,
When the naked trump sounds
Don’t appear wearing rings.’

Adam, listen hard
Over the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shore:

‘Beware. Don’t build towers
On closeness and kin.
(Far more firm than her
In our hearts is Him.)

Don’t be tempted be eagles.
King David still cries
To this day for his son
Who fell into the skies.’

Adam, listen hard
Above the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores:

‘Beware of graves,
More ravenous than whores.
The dead rot, they are gone,
Beware sepulchures.

From yesterday’s truths
Remain filth and stench.
Give up to the winds
Your earthly ash.’

Adam, listen hard
Over the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores:

‘Beware.’

by Marina Tsvetaeva
(8 August 1922)
by David McDuff

Берегись…

Но тесна вдвоём
Даже радость утр.
Оттолкнувшись лбом
И подавшись внутрь,

(Ибо странник — Дух,
И идёт один),
До начальных глин
Потупляя слух —

Над источником,
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Ты и путь и цель,
Ты и след и дом.
Никаких земель
Не открыть вдвоём.

В горний лагерь лбов
Ты и мост и взрыв.
(Самовластен — Бог
И меж всех ревнив).

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись слуги,
Дабы в отчий дом
В гордый час трубы
Не предстать рабом.

Берегись жёны,
Дабы, сбросив прах,
В голый час трубы
Не предстать в перстнях.

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись! Не строй
На родстве высот.
(Ибо крепче — той
В нашем сердце — тот).

Говорю, не льстись
На орла, — скорбит
Об упавшем ввысь
По сей день — Давид!

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись могил:
Голодней блудниц!
Мёртвый был и сгнил:
Берегись гробниц!

От вчерашних правд
В доме — смрад и хлам.
Даже самый прах
Подари ветрам!

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись…

“Ты, меня любивший фальшью…” (You, who loved me) by Marina Tsvetaeva

You, who loved me with the deceptions
Of truth – and the truth of lies,
You, who loved me – beyond all distance!
– Beyond boundaries!

You, who loved me longer
Than time – your right hand soars! –
You don’t love me any more:
That’s the truth in six words.

by Марина Ивановна Цветаева
(Marina Ivanovna Tsvetaeva)
(12 December 1923)
from Uncollected Poems
translated by David McDuff

Ты, меня любивший фальшью…

Ты, меня любивший фальшью
Истины – и правдой лжи,
Ты, меня любивший – дальше
Некуда! – За рубежи!

Ты, меня любивший дольше
Времени. – Десницы взмах!
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.

The poem recited by the Russian actress Alla Demidova

Additional information: The final line translates more accurately as ‘(the) truth in five words’. ‘You, who loved me – don’t’ is as close as I can, clumsily, get to five words (although you could use ‘anymore’ instead of ‘any more’ too) for the penultimate line while maintaining the structural consistency of the translator’s preceding lines. Then again it’s easy to be a critic. This is David McDuff‘s professional translation so ignore my amateur criticisms – I just found some of the translation choices he made unusual.

Благословляю ежедневный труд… (I bless the daily labour) by Marina Tsvetaeva

I bless the daily labour of my hands,
I bless the sleep that nightly is my own.
The mercy of the Lord, the Lord’s commands,
The law of blessings and the law of stone.

My dusty purple, with its ragged seams…
My dusty staff, where all light’s rays are shed.
And also, Lord, I bless the peace
In others’ houses – others’ ovens’ bread.

by Марина Ивановна Цветаева
(Marina Ivanovna Tsvetaeva)
(21 May 1918)
from Bon-Voyages (1921-22)
translated by David McDuff

The poem recited in Russian by Anna Smirnova

Благословляю ежедневный труд

Благословляю ежедневный труд,
Благословляю еженощный сон.
Господню милость и Господень суд,
Благой закон – и каменный закон.

И пыльный пурпур свой, где столько дыр,
И пыльный посох свой, где все лучи…
– Ещё, Господь, благословляю мир
В чужом дому – и хлеб в чужой печи.

Excerpt from Ученик (The Disciple) by Marina Tsvetaeva

2
There is a certain hour like a shed burden,
When in ourselves we tame our pride.
Hour of discipledom – in every lifetime
Triumphant, and not to be denied.

A lofty hour when, having laid our weapons
At feet shown to us by a pointing Hand,
We trade for camel hair our martial porphyry
Upon the sea’s expanse of sand.

O this hour, like the Voice that raises
Us to greater deeds from the self-will of days!
O hour, when our dense volume presses on us
We bow to earth like the ripe ears of maize.

The ears have grown, the festive hour is over,
The grain is longing for the grinding mill.
The Law! The Law! The yoke which in the earth’s womb
I lust after still.

Hour of discipledom. But visible’s
Another light – yet one more dawn has glowed.
Be blessed, and follow in its steps,
You, sovereign hour of solitude.

by Марина Ивановна Цветаева
(Marina Ivanovna Tsvetaeva)
(15 April 1921)
from Ремесло (The Craft) (1923)
translated by David McDuff

Information: The cycle is dedicated to Prince Serge Wolkonsky, also referred to as Sergei Mikhailovitch Volkonsky (Серге́й Миха́йлович Волко́нский), who was the grandson of the Decemberist Sergei Volkonsky. Serge was a theatre figure and writer whom Tsvetaeva met in Moscow in 1919, and in 1921 “rewrote him cleanly – out of pure delight and gratitude – his manuscript … and she didn’t write a line of hers, and I didn’t have time, and suddenly she broke through the Apprentice.” Tsvetaeva‘s friendly relationship with Volkonsky continued abroad for many years.

Beneath is the original form of the poem in Cyrillic. It is the second part of the poem series Ученик which can be translated as ‘apprentice’, ‘disciple’, ‘pupil’ or ‘learner’:

Ученик

2

Есть некий час…

Тютчев.

Есть некий час — как сброшенная клажа:
Когда в себе гордыню укротим.
Час ученичества, он в жизни каждой
Торжественно-неотвратим.

Высокий час, когда, сложив оружье
К ногам указанного нам — Перстом,
Мы пурпур Воина на мех верблюжий
Сменяем на песке морском.

О этот час, на подвиг нас — как Голос
Вздымающий из своеволья дней!
О этот час, когда как спелый колос
Мы клонимся от тяжести своей.

И колос взрос, и час весёлый пробил,
И жерновов возжаждало зерно.
Закон! Закон! Ещё в земной утробе
Мной вожделенное ярмо.

Час ученичества! Но зрим и ведом
Другой нам свет, — ещё заря зажглась.
Благословен ему грядущий следом
Ты — одиночества верховный час!

(15 апреля 1921)

Веселись, душа, пей и ешь! (Make merry, my soul…) by Marina Tsvetaeva

Веселись, душа, пей и ешь! (Make merry, my soul) by Marina Tsvetaeva

Make merry, my soul, drink and eat!
When my last hour goes
Stretch me so that my two feet
Cover four high roads.

Where, the empty fields across,
Wolves and ravens roam,
Over me make the shape of a cross,
Signpost looming alone.

In the night I have never shunned
Places accursed and blamed.
High above me you shall stand,
Cross without a name.

More than one of you was drunk, full-fed
On me, companions, friends.
Cover me over to my head
Tall weeds of the fens.

Do not light a candle for me
In the church’s depth.
I don’t want eternal memory
On my native earth.

.

by Марина Ивановна Цветаева
(Marina Ivanovna Tsvetaeva)
(4 April 1916)
from Bon-Voyages (1921-22)
translated by David McDuff

Beneath is the original form of the poem in Cyrillic.

.

Веселись, душа, пей и ешь!

Веселись, душа, пей и ешь!
А настанет срок –
Положите меня промеж
Четырех дорог.

Там где во поле, во пустом
Воронье да волк,
Становись надо мной крестом,
Раздорожный столб!

Не чуралася я в ночи
Окаянных мест.
Высоко надо мной торчи,
Безымянный крест.

Не один из вас, други, мной
Был и сыт и пьян.
С головою меня укрой,
Полевой бурьян!

Не запаливайте свечу
Во церковной мгле.
Вечной памяти не хочу
На родной земле.