Лишив меня морей, разбега и разлета… (By Denying Me The Seas…) by Osip Mandelstam

By denying me the seas, the right to run and fly,
By holding my foot firm on the constrained earth,
What have you achieved? A splendid calculation,
But you couldn’t seize my muttering lips thereby.

by Осип Эмильевич Мандельштам
(Osip Emilyevich Mandelshtam)
(His surname is commonly Latinised as Mandelstam)
(May 1935)
Voronezh
translated by Bernard Meares

Лишив меня морей, разбега и разлета…

Лишив меня морей, разбега и разлета
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.

Рождественская звезда (Star of the Nativity) by Joseph Brodsky

In the cold season, in a locality accustomed to heat more than
to cold, to horizontality more than to a mountain,
a child was born in a cave in order to save the world;
it blew as only in deserts in winter it blows, athwart.

To Him, all things seemed enormous: His mother’s breast, the steam
out of the ox’s nostrils, Caspar, Balthazar, Melchior – the team
of Magi, their presents heaped by the door, ajar.
He was but a dot, and a dot was the star.

Keenly, without blinking, through pallid, stray
clouds, upon the child in the manger, from far away –
from the depth of the universe, from its opposite end – the star
was looking into the cave. And that was the Father’s stare.

By Иосиф Александрович Бродский
(Joseph Iosif Aleksandrovich Brodsky a.k.a. Iosif Aleksandrovich Brodsky)
(December 1987)
translated by the author, Brodsky, himself

Brodsky reciting his poem

Рождественская звезда

В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,
младенец родился в пещере, чтоб мир спасти:
мело, как только в пустыне может зимой мести.

Ему все казалось огромным: грудь матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы — Балтазар, Гаспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.

Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.

The poem recited by the actor Anton Shagin

Беженец (Refugee) by Arseny Tarkovsky

You granted me some salt for the journey,
sprinkled so much white I lost my mind.
Holy Kama winter, you burn like light.
I live alone as wind in a winter field.

You’re stingy, Mother. Just give me
a little bread. The silos are filled
with snow. I’m hungry. My bag is heavy:
A loaf of sorrow for a bite of catastrophe.

The frost is gnawing my feet.
Who needs me? I’m a refugee.
You don’t care whether or not I breathe.

What should I do among your pearls
and the chill wrought silver
on the black Kama, at night, without a fire?

by Арсений Александрович Тарковский
(Arseny Alexandrovich Tarkovsky)
(13 November 1941)
IV from Christopol Notebook
from Butterfly in the Hospital Orchard 1926-1945
translated by Philip Metres and Dimitri Psurtsev

Беженец

Не пожалела на дорогу соли,
Так насолила, что свела с ума.
Горишь, святая камская зима,
А я живу один, как ветер в поле.

Скупишься, мать, дала бы хлеба, что ли,
Полны ядреным снегом закрома,
Бери да ешь. Тяжка моя сума;
Полпуда горя и ломоть недоли.

Я ноги отморожу на ветру,
Я беженец, я никому не нужен,
Тебе-то все равно, а я умру.

Что делать мне среди твоих жемчужин
И кованного стужей серебра
На черной Каме, ночью, без костра?

Берегись… (Beware) by Marina Tsvetaeva

But for two, even mornings’
Joy is too small.
As you draw inside
Turn your face to the wall

(For the Spirit’s a pilgrim,
Walks alone its way),
Let your hearing drop
To the primal clay.

Adam, listen hard
Over the sources,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores.

You are the way and the end,
The path and the house.
By two no new lands
Can be opened out.

To the brows’ lofty camp
You are bridge and breach.
(God is a despot,
Jealous of each).

Adam, listen hard
Over the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores:

‘Beware of your servant:
When the proud trump plays
Don’t appear in our Father’s house
Fettered, a slave.

Beware of your wife:
Casting off mortal things,
When the naked trump sounds
Don’t appear wearing rings.’

Adam, listen hard
Over the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shore:

‘Beware. Don’t build towers
On closeness and kin.
(Far more firm than her
In our hearts is Him.)

Don’t be tempted be eagles.
King David still cries
To this day for his son
Who fell into the skies.’

Adam, listen hard
Above the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores:

‘Beware of graves,
More ravenous than whores.
The dead rot, they are gone,
Beware sepulchures.

From yesterday’s truths
Remain filth and stench.
Give up to the winds
Your earthly ash.’

Adam, listen hard
Over the source,
Hear what rivers’ veins
Are telling their shores:

‘Beware.’

by Marina Tsvetaeva
(8 August 1922)
by David McDuff

Берегись…

Но тесна вдвоём
Даже радость утр.
Оттолкнувшись лбом
И подавшись внутрь,

(Ибо странник — Дух,
И идёт один),
До начальных глин
Потупляя слух —

Над источником,
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Ты и путь и цель,
Ты и след и дом.
Никаких земель
Не открыть вдвоём.

В горний лагерь лбов
Ты и мост и взрыв.
(Самовластен — Бог
И меж всех ревнив).

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись слуги,
Дабы в отчий дом
В гордый час трубы
Не предстать рабом.

Берегись жёны,
Дабы, сбросив прах,
В голый час трубы
Не предстать в перстнях.

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись! Не строй
На родстве высот.
(Ибо крепче — той
В нашем сердце — тот).

Говорю, не льстись
На орла, — скорбит
Об упавшем ввысь
По сей день — Давид!

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись могил:
Голодней блудниц!
Мёртвый был и сгнил:
Берегись гробниц!

От вчерашних правд
В доме — смрад и хлам.
Даже самый прах
Подари ветрам!

Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что́ проточные
Жилы рек — берегам:

— Берегись…

Exhausted from depression… by Ilya Krichevsky

Exhausted from depression,
to the gravestone I went,
and beyond the gravestone
I saw not peace,
but an eternal battle
which we only dreamed of in life.

Without hesitation I leaped
into the gulf of greedy fire,
but here I begged the Lord:
“Give back to me, Lord, peace,
why eternal battle for me,
take me, I am yours, I am yours.”

…

All my life I’ve rushed,
between hell and heaven,
today the devil, and tomorrow God,
today exhausted, and tomorrow empowered,
today proud, and tomorrow I burn…
Stop.

By Илья Маратович Кричевский
(Ilya Maratovich Krichevsky)
(3 February 1963 – 21 August 1991)
translated by Albert C. Todd

Additional information: I believe this is a fragment or shortened version but I was unable to find a copy of the original Russian version online to check against. If anyone knows where to find it please leave a link in the comments or, if you feel like it, copy/paste it. Many thanks.