Without obstetrician, in darkness, unconscious,
The towering Urals, hands clawing the night,
Yelled out in travail and fainted away,
Blinded by agony, gave birth to light.
In thunder, the masses and bronzes of mountains,
Accidentally struck, avalanched down.
The train went on panting. And somewhere this made
The spectres of firs go shyly to ground.
The smoke-haze at dawn was a soporific,
Administered slyly – to mountain and factory -
By men lighting stoves, by sulphurous dragons,
As thieves slip a drug in a traveller's tea.
They came in to fire. From the crimson horizon
Down to their timberline destination,
Asians were skiing with crowns for the pines.
And summoning them to their coronation.
And the pines, shaggy monarchs, in order of precedence
Rising up, stepped out, row on row
On to a damascened cloth-of-gold carpet
Spread with the orange of crusted snow.
by Бори́с Леони́дович Пастерна́к
(Boris Leonidovich Pasternak)
(1916)
from Поверх барьеров (Over The Barriers)
translated by Jon Stallworthy and Peter France
Below is the original, Russian Cyrillic, version of the poem.
Урал впервые
Без родовспомогательницы, во мраке, без памяти,
На ночь натыкаясь руками, Урала
Твердыня орала и, падая замертво,
В мученьях ослепшая, утро рожала.
Гремя опрокидывались нечаянно задетые
Громады и бронзы массивов каких-то.
Пыхтел пассажирский. И, где-то от этого
Шарахаясь, падали призраки пихты.
Коптивший рассвет был снотворным. Не иначе:
Он им был подсыпан - заводам и горам -
Лесным печником, злоязычным Горынычем,
Как опий попутчику опытным вором.
Очнулись в огне. С горизонта пунцового
На лыжах спускались к лесам азиатцы,
Лизали подошвы и соснам подсовывали
Короны и звали на царство венчаться.
И сосны, повстав и храня иерархию
Мохнатых монархов, вступали
На устланный наста оранжевым бархатом
Покров из камки и сусали.
Rambling At The Bridge Head 