Голубой шарик (Blue Balloon) by Bulat Okudzhava

The little girl weeps – her balloon is gone.
They try to comfort her, but the balloon flies on.

The young girl weeps – no one will marry her.
They try to comfort her, but the balloon flies on.

The woman weeps – her husband is untrue.
They try to comfort her, but the balloon flies on.

Grandmother weeps – life was too short.
The balloon came back, and it is sky-blue.

.

by ბულატ ოკუჯავა
a.k.a. Булат Шалвович Окуджава
a.k.a. Bulat Shalvovich Okudzhava
(1957)
translated by Yakov Hornstein

Bulat Okudzhava singing the song featuring these lyrics

Beneath is the original Russian version of the poem in Cyrillic

Голубой шарик

Девочка плачет: шарик улетел.
Ее утешают, а шарик летит.

Девушка плачет: жениха все нет.
Ее утешают, а шарик летит.

Женщина плачет: муж ушел к другой.
Ее утешают, а шарик летит.

Плачет старушка: мало пожила…
А шарик вернулся, а он голубой.

На пороге ночи (Fall of Night) by Novella Matveyeva

In the evening the path

Is violet-grey,

A sulphuric, lilac shade.

And, like a nut

That ripens and

Comes loose from its own walls,

The moon comes away from the walls of the sky,

And from the moisture-filled clouds,

And sets out for the weightless firmament,

Lonely and cast adrift…

.

The gypsy shadows of the trees

Sweep the road with their curls…

Far off, aside, a desolate

Pond smokes and glitters,

Like the drowsy fire in a pipe,

Dull, quenched, half-dead,

Stuffed into the sleeve, under the damp fur

Of a sheepskin-coat.

.

From there, from that damp, sad place,

Into the dry-leafed coppice an owl bowls, head over heels,

Its wings bulky yet nimble –

Fluttering millstones.

It flies shaggily,

Ridiculously;

It flies like something sewn up in a grey sack,

With oblique slits for eyes.

Its clumsy dance in the fresh air

Is like a rudderless, compassless boat’s…

Be off, absurd creature, be off!

Beyond the ditch, black as an abyss,

Bushes shine glassily, like vessels filled with some

Medicinal infusion.

.

It is the prelude to night…

.

Night.

Like uprights and arcs,

Above the warm,

Lonely expanse

Are motionless sounds…

.

by Новелла Николаевна Матвеева

(Novella Nikolayevna Matveyeva)

(1965?)

translated by Daniel Weissbort

.

Beneath is the original Russian version of the poem in Cyrillic.

.

На пороге ночи

У тропки вечерней сиренево-серный
И серо-лиловый оттенок.
И, словно орех, который, созрев,
Отходит от собственных стенок,
Отходит луна от небес волокна,
От облачного потока,
И к легкому своду уходит она
Отколото, одиноко...

Деревьев цыганские тени кудрями дорогу метут...
Вдали, в запустенье, дымится и светится пруд,
Как жар, потухающий в трубке цыгана,
Мечтательно замерший наполовину,
Попав под рукав, под сырую овчину
Тумана...

Оттуда, из сырости грустной,
В лесок сухокудрый летит, кувыркаясь, сова:
Я слышу, я слышу крыла ее грузные,
О, эти порхающие жернова!
Летит она прозорливо и слепо, -
Движением тяжким и скорым, как шок.
Летит клочковато, летит нелепо,
Летит, как зашитая в серый мешок
С косыми прорезями для глаз...

Как пляска ладьи, где отшибло и руль и компас,
В воздухе свежем танец ее корявый...
Прочь, абсурдная,
Прочь!

...За черной, как пропасть, канавой
Стеклянно блистают кусты, как сосуды с целебным настоем, -
Это вступление в ночь...
Ночь.

Как столбики и как дуги,
Над теплым,
Над сиротливым простором
Стоят неподвижные звуки.

Водосточные трубы (Downpipes) by Novella Nikolayevna Matveyeva

Evening rain

Through the downpipes

Damp walls

Green mould and moss.

Ah, those pipes –

With their round mouths

They gossip to strangers

Their houses’ secrets.

.

Downpipes

Your secrets give me no pleasure,

Rusty pipes

Stop telling tales –

I don’t know you

I don’t want your secrets

Knowing secrets

It’s hard to dream dreams, or to love.

.

Yes, I believe

That behind this door

Or that window

There’s injustice, and loss, and deceit,

I believe you!

But somehow I don’t believe

And smile

At these stone-built houses.

.

I believe in hope

Even if it seems hopeless

I believe, even,

In a vain, quite impossible dream –

I see the beautiful town

In white mist

In dark evening rain.

.

Poor downpipes

You’re old –

All your mould

Is just the first bloom on your lips.

You’re still old:

But we have grown young

Although we have known

The oldest pain.

.

Evening rain

Through the downpipes.

Damp walls

Green mould and moss.

Ah, those pipes –

Making round mouths

They gossip to strangers

Their houses’ secrets.

.

.

By Новелла Николаевна Матвеева

(Novella Nikolayevna Matveyeva)

(1965)

Translated by J. R. Rowland

A performance of the piece by Novella Matveyeva (with repetition of certain lines).

Below is the original Russian Cyrillic version of the poem.

Водосточные трубы

Дождь, дождь вечерний сквозь водосточные трубы.
Мокрые стены, зеленая плесень да мох...
Ах, эти трубы! Сделали трубочкой губы,
Чтобы прохожим выболтать тайны домов.

Трубы вы, трубы, - я вашим тайнам не рада.
Ржавые трубы, вы бросьте про тайны трубить!
Я вас не знаю, мне ваших секретов не надо:
Зная секреты, трудно мечтать и любить.

Верю, ах, верю тому, что за этою дверью
И в том окошке измена, обида, обман...
Верю, ах, верю! - но почему-то...не верю.
И улыбаюсь каменным этим домам.

Верю надежде, даже как будто напрасной,
Даже напрасной, совсем невозможной мечте...
Вижу я город, вижу я город прекрасный
В белом тумане, в черном вечернем дожде.

Трубы вы, трубы, - Бедные! - Вы еще стары.
Вся ваша плесень - лишь первый пушок над губой.
Вы еще стары, а мы уже юными стали,
Хоть мы узнали самую старую боль.

...Дождь, дождь вечерний сквозь водосточные трубы;
Мокрые стены, зеленая плесень да мох...
Ах, эти трубы! Сделали трубочкой губы,
Чтобы прохожим выболтать тайны домов.

Мы только женщины – и, так сказать, “увы!”… (We’re Only Women) by Novella Matveyeva

We’re only women – alas, as it were.

But why alas? Time to define the reason.

‘Wine and women’ – so you say.

But we don’t talk of ‘chocolates and men’!

.

We distinguish you from buns or toffee

We somehow feel that people are not hams,

Though (to hear you) we only differ

In never having a head upon our shoulders.

.

‘Wine and women’? Let’s follow it from there.

Woman, take a cookbook,

Say ‘I love you better than jugged hare,

Than strawberry jam! Than pig’s feet! Than fish pie!’

.

Well, how do you like my affection?

You’re a person, not a piece of cheese?

– And I?

.

.

By Новелла Николаевна Матвеева

(Novella Nikolayevna Matveyeva)

(1965)

Translated by J. R. Rowland

.

Below is the original Russian Cyrillic version of the poem.

.

Мы только женщины – и, так сказать, “увы!”…

Мы только женщины – и, так сказать, “увы!”

А почему “увы”? Пора задеть причины.

“Вино и женщины” – так говорите вы,

Но мы не говорим: “Конфеты и мужчины”.

.

Мы отличаем вас от груши, от халвы,

Мы как-то чувствуем, что люди – не ветчины,

Хотя, послушать вас, лишь тем и отличимы,

Что сроду на плечах не носим головы.

.

“Вино и женщины”? – Последуем отсель.

О женщина, возьми поваренную книжку,

Скажи: “Люблю тебя, как ягодный кисель,

Как рыбью голову! Как заячью лодыжку!

.

По сердцу ли тебе привязанность моя?

Ах, да! Ты не еда! Ты – человек! А я?”

Как дрожит на ветреном закате (How the sun trembles in the windy sunset) by Novella Matveyeva

How the sun trembles in the windy sunset.

Through the breaks in the trees

Its multitudinous rays

Toss like strands

In a bright flowing mane.

They fuse together, glittering

Like the flash of blades,

Each flash

Obscuring

Its predecessor…

The wood, misty under the slanting rays,

Sketches a royal crest,

Receives the sun’s teeth in its curly head,

Is distracted, dispersed, pale.

But already, like the final curtain,

The edge of the wood is moving towards darkness,

The sun prepares to set sail,

The distance slackens, the sky’s an orphan…

Clumps of trees

Shuffle wildly,

Silently their half-transparent,

Ambiguous, recumbent shadows

Drift away.

And already the trees,

On the threshold

Of the unknown night,

Shiver,

No longer

Believing in their shadows

Once they’ve fled.

.

By Новелла Николаевна Матвеева (Novella Nikolayevna Matveyeva)

(1965)

translated by Daniel Weissbort

.

.

Beneath is the original Russian Cyrillic version of the poem.

.

Как дрожит на ветреном закате

Как дрожит на ветреном закате

Солнце сквозь древесные прорывы!

Тьмы лучей волнуются, как пряди

Золотой взвивающейся гривы.

.

Перепутываются, сверкают

Фехтовальным блеском пререканья,

Новые сверкания свергают

С трона предыдущее сверканье.

.

Дымный под наклонными лучами,

Образующими царский гребень,

Зубья солнца в кудри получая,

Лес растерян, распылен и бледен.

.

Но уже, как занавес к закрытью,

К темноте край леса тяготеет,

Солнце наклоняется к отплытью,

Даль слабеет, небо сиротеет.

.

Пятна рощ сместились, как шальные,

Тихо от деревьев отлетели

Их полупрозрачные, двойные,

Ложные, двусмысленные тени.

.

И уже деревья у преддверья

Неизвестной ночи задрожали,

И уже своим теням не верят,

Потому что тени убежали.

.

.

Additional information: Matveyeva was born on 7 October 1934 in Pushkin, Saint Petersburg (then Leningrad). She suffered the fate of so many war children and was brought up in children’s homes and, later, apparently spent much of her time in hospitals. She was a Russian bard, poet, writer, screenwriter, dramatist, and literary scientist.

Novella was also the cousin of poet Ivan Matveyev (Elagin). Her first poetry collection, Lyrics, was published in 1961 which was the same year she was admitted to the Union of Soviet Writers.

From the end of the 1950s on Matveyeva composed songs to her poetry and performed them, accompanying herself on a seven-string guitar. The element of fantasy and the dreamlike atmosphere of much of her poetry is unusual in the Soviet context.

In 1998 Matveyeva received the Russian State Pushkin Prize in poetry, and in 2002, she received the Russian Federation State Prize in Literature and Arts for her poetry collection Jasmine. Matveyeva died on 4 September 2016 at the age of 81 in Moscow Oblast.